О новом строительстве.

Заводя разговор о новом строительстве, сразу предупреждаем, что речь пойдёт не только о чисто энергетических объектах, ибо энергетическое строительство невозможно рассматривать в отрыве от общего процесса развития экономики и хозяйственного комплекса региона, в котором это строительство идёт. Динамика площади инженерно освоенных земель в России наглядно отражает процесс движения катка цивилизации и замену природных экосис тем асфальто бетоном городов. В период строи тельства, как правило, наблюдаются наибольшие нарушения земель и загрязнения рек, в том числе взвешенными веществами, нефтепродуктами, тя желыми металлами в результате усиления эрози онных процессов, смыва различных отходов.
 Каж дое новое строительство увеличивает потери при родных экосистем, а энергетическое строитель ство увеличивает потери в квадрате, поскольку притягивает к еще неразрушенной природе по требителей энергии, которые тем легче прикончат живую природу, чем больше энергии у них будет и чем дешевле она им достанется. Заранее просим энергетиков проявить терпение и постараться понять нас правильно, потому что взгляд экологов на энергетическое строительство всегда был и, видимо, навсегда останется одним и тем же: «А может, не надо?...» Подчёркиваем, что это отнюдь не означает, что экологи хотят остановки развития энергетики и всеобщего возвращения к первобытнообщинному укладу жизни.

Существует масса способов сократить потребность, а то и вовсе избежать необходимости «отвоёвывания неприступных» и «облагораживания непригодных для жизни» территорий (на языке экологов это понятие называется гораздо менее презентабельно: «трансформация природных экосистем в техногенный ландшафт»), и основные из них — это экономия энергии, «добыча» энергии в городах, оптимизация процесса использования существующих мощностей, а так же их непосредственная модернизация. Проблема энергоресурсов для развития поселений в давно ос военных регионах стала очень острой. Сложная ситуация с га зовым балансом, с нефтью за ставляет специалистов обра щаться к новым, нетрадицион ным решениям. В частности, для анонсированного крупно масштабного строительства в Московской области (проект Домодедово 2 — это практичес ки новый город) уже серьезно рассматриваются варианты применения подмосковного угля (продуктов его переработки), использования мусора для выработки тепла и электроэнергии, применения гибридных источ ников (топливные элементы и водород).

Энергетики возмущённо приподнимают брови: «Вот наглецы! Нас будут учить, как мощности модернизировать, нет бы лучше ус тупили лишний гектар под строительство. Ведь сами же в своих заповедниках пользуются электричеством: плитки лампочки включают, по мобильнику разговаривают, Led Zeppelin или Визбора с Митяевым на магнитофоне слушают». Верно: слушают, включают, но стоит разрешить постройку электростанции, к примеру, неподалёку от особо охраняемой природной территории (ООПТ) — именно неподалёку, а даже не на самой ООПТ — как через десять лет люди скажут: «Тут у нас, понимаешь, посёлок заселяется. А вот там у них электростанция. Надо бы проволоку кинуть». Экологи им скажут, конечно же: «Никакой проволоки, у нас тут ООПТ. Кидайте в обход». А инвесторы экологам: «А зачем тогда мы станцию строили? Деньги потрачены уже — возвращать бы надо». А спорить с инвесторами, терпящими убытки — дело не просто нелёгкое, а безнадёжное. Вот и давайте думать заранее: зачем мы станцию строим?

Энергетическое строительство никогда не бывает последним, оно неизбежно влечёт за собой новый виток развития производства, вовлекая в процесс освоения всё новые территории вокруг себя и, скорее определяя дальнейшее развитие, нежели следуя заранее намеченному плану. Поэтому ответственность перед потомками при постройке энергетического объекта очень высока. Противостояние экологов и строителей сейчас уже лежит не столько в эколого этической, сколь ко в сфере бизнеса. Все конфликты с заповедниками, заказниками и прочими «зелеными структурами» возникают, когда инвесторы забывают по думать, что стройку надо начинать, лишь оценив все последствия (есть даже такая процедура — ОВОС — оценка воздействия на окружающую среду. А здесь все: и карст, и геологические разломы, в зоне которых может быть все, вплоть до заметных подвижек, и падение уровня грунтовых вод, и пожары на выработанных торфяниках, или то же заиливание водохранилищ, которое через двадцать лет уполовинивает проектную мощность равнинных ГЭС. И убытки лесного и сель скогохозяйства тоже нужно компенсировать.
Если же говорить о воздействиях на ООПТ, то, очевидно, что такие конфликты наиболее вероятны в густонаселенных районах, где нетронутых, и поэтому особо охраняемых природных территорий, меньше, а потребности в энергии практически безмерны. Проектируемая в Подмосковье Петровская ГРЭС, как и реконструкция ее старой соседки ГРЭС 5 (Шатурской), затрагивают особо ценную рекреационную зону крупнейшего мега полиса страны. Здесь на стыке трех областей в Мещере сходятся два национальных парка, мас са охотничьих хозяйств, которые популярны среди московских охотников и рыболовов. Здесь уникальные для Подмосковья места обитания редких видов (даже филина иногда слышат).
 Болотистая равнина формирует здесь множество водных источников, а шатурские торфяные пожары — уже традиционная для жарких месяцев проблема. А многочисленные дачные участки, которые шестью сотками раздавали людям еще в советское время? Это не Рублевка — здесь осталась единственная радость в жизни для беднейших слоев, которым возможность помидоры растить и грибы собирать реально дает запасы на зиму.

 При создании энергообъектов в этой зоне про изойдет фронтальное соприкосновение со всеми перечисленными экологическими и социальными проблемами, так что карст, обнаружившийся под площадкой, намеченной для Петровской ГРЭС, это только начало. Проектировать, инвестировать и строить нужно со знанием всех нюансов проекта, в том числе и экологических ограничений.О том что еще нужно при строительстве обьектов посмотрите здесь

 Тог да будет мир с экологами, и работники электростанций будут ездить на экскурсии в близлежащий заповедник и гордиться, что их датчики стоят по его периметру, а директор станции будет не воевать с директором заповедника, а организовывать эколого просветительскую работу для своих сотрудников и их детей. Но всё таки, ответственность перед потомками — это разговор ни о чём. Кто знает, что и про кого эти потомки скажут? Заводя разговор о процессах, непосредственно замешанных на деньгах, правильнее всего было бы использовать в качестве убедительных тезисов более меркантильные категории. Те же деньги, к примеру. А то экологи инвесторов и бизнесменов всё к потомкам взывают. А при совершении сделок во внимание принимается, в первую очередь, существующая цена активов, идущих в дело, а уж потом будущая возможная их стоимость или важность для потомков.

Анализ первоочередных проектов, включенных в «Генеральную схему размещения объектов электроэнергетики до 2020 года», показывает предпочтение тактике достройки блоков в наиболее экономически развитых регионах. Видно, что краткосрочные планы реалистично просчитаны по деньгам. Отдача инвестиций в энергетику, как и большинства инвестиций в инфраструктуру, имеет свойство «выпуклости» (каждое следующее вложение дает больше прибыли, чем ранее сделанное). В то же время дальние стратегические планы перекрытия Нижней Тунгуски, притоков Лены, а то и Ледовитого океана по хребту Ломоносова у энергети ков гораздо менее реалистичны как по оценкам их необходимости для страны, так и по деньгам. Конечно, освоители недр Сибири и Арктики хотят зарабатывать свои прибыли, имея надежную энергетическую базу, построенную за счет государства. Но непосредственно энергетикам создание инфраструктуры с нуля добавит больше головной боли, чем доходов. «Добыча энергии» в крупных городах эффективней, чем в тундре — и по затратам энергии, и по минимизации ущерба «экологии» и, главное, она экономичней.